О Грэме Грине и его нелюбви к микрофонам

Сегодня в журналистском клубе Frontline (Передовая линия) пройдет премьерный показ 66-минутного фильма о Грэме Грине «Dangerous Edge - A Life of Graham Greene», приуроченный к годовщине со дня рождения писателя. Завтра ему исполнилось бы 108 лет.

Согласно анонсу, американский режиссер Томас О’Коннор раскрывает перед зрителем  жизнь автора романов и пьес Грэма Грина, человека, который колесил по всему миру, чтобы избежать скуки обычного существования. По словам О'Коннора, Грин имел пристрастие к опасности, как наркоман к наркотикам, был сомневающимся католиком, английским шпионом и депрессивным маньяком, написавшим романы, получившие высочайшие оценки критиков и ставшие бестселлерами. Кстати, подчеркивает, О'Коннор, пятьдесят  книг Грэма Грина и более ста рассказов инсценированы в кино, на телевидении и в театре.  В фильме использованы интервью с  литературными критиками, с бывшим шпионом, со специалистом по маниакальной депрессии и с другими, кто знал Грина.   

Я еще не видела этот фильм, и, к сожалению, не смогу посмотреть его сегодня, так как все билеты уже проданы.

Но зато я нашла интересное интервью, последнее интервью, данное Грэмом Грином американскому журналисту Джону Макартуру (John R. MacArthur) в октябре 1990 года, накануне 86-летия писателя.  Интервью длинное, целиком вы можете прочитать его здесь. Я перевела только небольшую часть его, ту, где идет упоминание о России.

Ричард Инграм, бывший главный редактор “Private Eye”, называл Грина  “a journalist manqué” (несостоявшийся журналист), и я попросил его рассказать о его карьере корреспондента, в документальных и в художественных произведениях. Собрание его журналистских работ, Reflections  (Отражения) было опубликовано в прошлом году в Англии. И Грин создал  Фаулера, циничного британского журналиста, и главного героя в Тихом Американце (The Quiet America). Я всегда подозревал, что Грин сам был прототипом для Фаулера, но он настаивал, что Фаулер полностью выдуман.

Грин отрицал идею, что он вообще был репортером. Его первая практика была, когда он, будучи молодым человеком, работал зам редактора в лондонском Times, «что было гораздо лучшей практикой для писателя, потому что ты сокращаешь слова, изменяешь заголовки и изменяешь слова»- говорил Грин.

 «Я спросил, был ли он когда-либо завербован Британским правительством на выполнение  шпионских заданий, в то время когда он выполнял задания как репортер.  «Нет» - сказал Грин, - но был один случай, когда меня попросили передать золотые часы кое-кому  в Праге, после того, как туда вошли русские, потому что они думали, что это могло бы помочь тому человеку заплатить за выезд из страны. И я встречался  с Вацлавом Гавелом в то время, но не как агент».

Грин был в Чехословакии по приглашению правительства, но он воспользовался этим моментом, чтобы пристыдить хозяев.

«Я поехал в Братиславу с выступлением, - сказал Грин,- потому что я был случайно в Праге в 1948 году в ночь, когда коммунисты захватили власть. Я говорил о Французской революции и процитировал Вордсворта «быть живым в такой рассвет – вот было  счастье, но быть молодым – это было настоящее блаженство!» (‘blissful was it in that dawn to be alive, but to be young was very heaven!). И я сказал, «Я был здесь в первый день вашей революции, но кто-то изменил свое мнение. Вордсворд изменил свое мнение!»

 «Там было много микрофонов на столе», - продолжал он, - и я сказал, что я хотел бы посмотреть как много людей понимают английский; там было 200 или 300 человек. Я сказал: «Я терпеть не могу эти микрофоны. Я никогда не знаю, в какой мне надо говорить. Какие микрофоны не мешают мне, так это тот, который наверху» , показывая на потолок, «и тот, что внизу», показывая на пол. Громкий смех в зале дал мне понять, что многие из них понимают английский. «Я потерял мой паспорт. Но русские позволили мне выехать без него. Я думаю, что они были рады избавиться от меня!»

Грин сказал, что он был рад что у Гавела была  политическая сила.
«В январе я получил письмо от него,- сказал он, - И на следующий день я получил другое писмо от него. Мне очень нравится Гавел. Я думаю, что он может быть очень опасным, потому что он, вероятно, честный политик»